Двоеверие

   характерное для древнерус. культуры соединение православно-языческих представлений, шире - свойство многополюсного общественного сознания, отличающегося богатым разнообразием смешанных мировоззренческих форм. Безусловно, Д. предполагает синтез не двух, а гораздо большего числа исходных элементов. Древняя Русь находилась в тесном взаимодействии с соседними странами и их культурами, где существовали разные варианты христианства, а язычество включало славянскую, угро-финскую, варяго-рус. и нек-рые иные дохристианские традиции (иранскую, напр.), и тем не менее во всем этом многообразии преобладали две главные, определяющие характер эпохи силы: православие и дохристианские пережиточные представления. В конкретных условиях Древней Руси Д. было обусловлено прежде всего феодализацией и христианизацией общества, являясь прямым следствием переживаемого культурой переходного состояния. Христианизация Руси проходила трудно, с разными темпами в разных социальных слоях. Родоплеменные и общинные традиции, равно как и связанные с ними дохристианские пережитки, держались долго и проявляли себя по-разному. Наиболее резкие, вызывающие преследования христианских идеологов формы Д. были свойственны народной неофициальной культуре (они фиксировались в устном творчестве, бытовой сфере, суевериях, обрядности). В XII–XIII вв. прочно утвердилось господство византийской религиозной доктрины, хотя двоеверные отступления имели место и здесь. Пантеон многочисленных христианских святых вобрал в себя нек-рые функции и свойства прежних языческих божеств, а в почитании святых присутствовали переосмысленные и переработанные языческие представления. Откровенно двоеверную природу, в частности, имел культ Бориса и Глеба. Известно, что древнерус. почитание Богородицы оказалось соединенным с культом обожествлявшейся Земли и сопровождалось в церквах двоеверными рожаничными трапезами. Становление двоеверных культов отражено в ряде произв. ("Сказание о житии Бориса и Глеба", "Сказание о чудесах Владимирской иконы Божьей матери" и др.). В рамках древнерус. христианских традиций, к-рые в отличие от мистико-аскетической воинствующей церкви не были впрямую связаны с ортодоксальным Константинополем (кирилло-мефодиевская, ирландская, антиохийская традиции), отношение к дохристианскому прошлому было более терпимым, что, бесспорно, способствовало более глубокому соединению разнородных мировоззренческих элементов. Прежде всего в этой среде, где грань между ересью и ортодоксией оказывалась зыбкой, появлялись деятели, целенаправленно сближавшие сходные элементы разных мировоззренческих систем ради завоевания сознания вчерашних язычников. Преднамеренное обращение к дохристианским ценностям присутствует в "Слове о законе и благодати" митрополита Илариона, в ряде статей "Повести временных лет", в "Слове о погибели Русской земли". Ярким примером того, как наследие дохристианской поры в явном или скрытом виде становилось органической частью новообразований, оплодотворяя культуру, является "Слово о полку Игореве". Соотношение христианского и дохристианского в пределах разных идеологических направлений колебалось от синтеза до противостояния. Примером крайних конфликтных ситуаций, вызванных двоеверной духовностью, служат ереси. Резкое отступление от двоеверного христианства к язычеству обнаруживает стригольничество. Ранние двоеверные ереси можно рассматривать как нарушение временного компромисса между противоположными мировоззренческими системами, что чаще всего происходило вследствие обострения социальных противоречий, разводивших официальную и народную идеологию. Ереси провоцировали гонения на все проявления дохристианских пережитков, в результате чего церковная официальная культура очищалась от нежелательных для нее примесей. Однако, несмотря на целенаправленную борьбу церкви с дохристианскими пережитками, противостояние принципиально различных по идейным основам мировоззренческих систем не помешало их взаимопроникновению. Поэтому можно считать, что Д. дало жизнь качественно новому, вполне самостоятельному духовному образованию - рус. православию. Практически все оригинальные памятники рус. православной мысли тяготеют к тому или иному исходному источнику мировоззрения, но неизменно имеют признаки обоих. В результате наследие язычества в превращенном и не всегда явном виде стало органической составляющей культуры. Д., характеризуя широкий спектр истоков, питавших древнерус. мысль, выражает динамику соотношения между исходной наднациональной, привнесенной извне, основой и национальными, уходящими корнями в языческое прошлое элементами духовной культуры Древней Руси. Именно фактор Д. не позволяет говорить о прямом и одностороннем влиянии византийского христианства на идейную и религиозную жизнь древнерус. об-ва. Вне зависимости от того, был ли он следствием сознательной или стихийной деятельности, рус. православие в конечном счете приобрело черты своеобразия, отличавшего его от исходного византийского праобразца. Результатом перекрестного действия стала и богатая средневековая культура славяно-русов.

   ◘ Л и т.: Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества. Харьков, 1916. Т. 1; М., 1913. Т. 2;МильковВ. В., Пилюгина Н. Б. Христианство и язычество: проблема двоеверия // Введение христианства на Руси. М, 1987. С. 263–273; Мильков В. В. Синкретизм древнерусской мысли // Отечественная общественная мысль эпохи средневековья. Киев, 1988. С. 51–57; Осипова О. С. Двоеверная традиция как проявление архетипа // Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли. М., 2000. С. 49–70; ТуриловА. А., Чернецов А. В. Отреченные верования в русской рукописной традиции // Отреченное чтение в России XVII–XVIII веков. М., 2002. С. 8–74; Левин И. Двоеверия и народная религия в России. М., 2004.

   В. В. Мильков